Светлые Сущности

Роза-Рая Черешнева - переводчик с немецкого языка двух книг Герхарда К.Пирота и Пэтры Шнайдер:

Карты и сет "Что мне помогает? Импульсы для каждой ситуации."

"Существа света. Искусство жизни. Эссенции учителей. Систематизированное руководство по работе с энергиями Вознесенных учителей."

Автор собственных книг::
"Женщина, девушка, дитя....в айвовых золотых садах...Исповедь лишь для друзей."

"Канары,фламинго и белый рояль по четвергам."

"Магдалена и Мелхисидек...Там, где цветут магнолии.."

"Нефритовое яйцо или Павлинка на Памире"...
Книги подготовлены к печати и ждут своего издателя.

...." С ним по-домашнему уютно, спокойно, легко и наполненно. Я заметила, что в Праге автомобили просто и безмятежно стоят возле домов. Спросила: "А твой как, на улице?" Ответил: "Да, только белый " кабрио" в гараже"..
Я молчала, радость тихо разлилась внутри и гортанным смехом вышла наружу., и я медленно закружилась . Он смотрел мягко, счастливо и нежно улыбался.



По дороге босиком, словно маленькие боги, мы идем домой.
А "-кабрио" с фламинго за рулем и белым роялем в открытом багажнике мчится среди песчаных дюн по берегу Атлантического океана, чтобы успеть к четвергу на праздничный ужин."...
...."Она шла и улыбалась. Над ней словно парашют колыхался распахнутый красный зонт. А сама она шла в кремовом платье, белых босоножках. И в этом шуме окружавшей ее ярмарки, скрипе несмазанной карусели, мычаньи коров, выведенных на прогулку, она, казалось, ничего не видела и не слышала. Не привлекали ее внимание ни ткани, разложенные на прилавках, ни спелые растрескавшиеся арбузы, ни музыканты. Так на солнце, с улыбкой лунатика, шла девушка... женщина.
Она остановилась, прижимая одну руку к груди, а второй придерживая подол платья, удивленно и смущенно, словно ей не верилось - все ли это в самом деле.
Вдруг она сняла босоножки и побежала..Ели, с крестиками на маковках, сделались ниже ростом, а над ними всплыла голубая полоса, желтая, розовая..." ....."Скоро солнце должно показаться. День разгуляется. И он будет ясным и ветренным.
Солнце взошло, тень отделилась от света, вспыхнула роса, засияли краски.
В эту минуту жеребенок, стоящий возле матери, сорвался и побежал. Он скакал, играя, задрав кудрявый хвост, в растопырку ставя неуклюжие длинные ноги с толстыми коленками.
Жеребенок скакал, сбивая сияющую росу, бледно-зеленый матовый след тянулся за ним......"

Серебристая "Хонда" лекгко скользила по идеально сделанной дороге, среди лениво просыпающихся, потягивающихся изумрудно-зеленых полей.
Гора Таунас прощально вздыхала и искрилась у нас за спиной. Справа - сияние небоскребов - всемирно известных банков Франкфурта-на-Майне. Выше всех, нанизывая облака на свои этажи, сверкала "Messa-turn" - Выставочная башня. Над головой мирно покачиваясь и подмигивая почти бесшумно шли на посадку пассажирские лайнеры.
В машине музыка Листа чередовалась с популярной песенкой "Blue Jeans" - Голубые джинсы.
Кондиционер быстро уносил смутивший Гюнтера запах курточки, брошенной сзади на белоснежное лайковое сидение.
Она приблизила к нему свое лицо, короткий веснущатый нос, голубые с медом глаза...

Всякий раз, когда луна опять беременна во всю свою ширь, отогнанные усилием воли воспоминания опять полонят меня. Столько времени прошло, а душа мерцает, как тоненькая свечка, которая освещает глиняные стены нашего существования. Негромко, почти шепотом, обращается она к нам и дает нам почувствовать, что она одна единственная, темная и светлая одновременно, великая и небольшая может вместить в себя все наши мысли и чувства. Если вы долго, смело и сильно мечтаете,то готовьте свои , чтобы удержать реалбность,когда мечты начнут сбываться

Лежу, нагая, как все в этом райском саду и молюсь искренне и глубоко, чувствуя, как заходящее солнце тонко и нежно входит в мой живот и освещает изнутри


А журавль летел и не видел ничего. Он не мог видеть, потому что кругом были одни облака. Он знал - нужно лететь, если хочешь жить, нужно лететь без устали, без остановки, без конца. Никто не поможет ему, только в полете спасение.
И летел вместе с ветром, потому что ветер был течением времени, плотной мерцающей рекой, на чьих волнах он иногда давал отдохнуть крыльям, летел на колыхающейся поверхности, распластав крылья, переводя дыхание, и ветер нес его над необозримым морем вдоль и потом, внезапно, уносил обратно той же безмолвной, темной и опасной дорогой - и так без конца. Разве ветру знакома усталость. Значит и он не должен знать усталости, если только хочет жить...

Традиция Германии - особые праздничные ужины по четвергам. Встречаемся и едем в Таунас-терма.
Смеркалось. Стадо шествовало по поселку. Бока у коров словно забрызганы красными кленовыми листьями. Тугое белое вымя несут коровы, как барабан, и сами неуклюже ступают, в развалку, хмельными барабанщиками со свадьбы. Вот отворилась калитка и на дорогу вышла женщина... Она запрокинула голову, затемнила глаза ладошкой и стала глядеть в небо. Журавли! - воскликнула она и громко засмеялась.
Стадо, пастух, сидящий верхом на своей лошадке, дым над крышами - все вдруг остановилось и застыло.
Двигался, жил, дышал только этот смех, он медленно-медленно уходил вверх и чем выше он поднимался, тем определеннее делались его очертания. В сероватом сумраке вечернего неба сначала смутно, а потом все яснее и четче он становился журавлем, крупным, вольно раскинувшим крылья, устремившимися вдаль.